В прошлом году я узнала две истины. Во-первых, уязвимость — не слабость.
Есть прекрасная цитата Теодора Рузвельта, которая спасла меня в прошлом году.Многие люди называют её цитатой про «Человека на арене». Она звучит так: «Не тот критик, кто замечает досадные ошибки, не человек, указывающий сильной личностина её промахи или недостатки. Уважение вызывает находящийся на арене борьбы человек, чьё лицо испачкано пылью, потом и кровью, кто храбро борется, искренне заблуждается, совершает промахи и ошибки, потому что без них не совершить ни одного достойного поступка».
В этом суть жизни — отважиться на достойный поступок, быть на арене. Когда вы подходите к этой арене, ваша рука касается двери, и вы думаете: «Я войду, и я попробую сделать это», стыд — это тот бес, который говорит: «О нет, ты не достоин.
Ты не закончил последний курс. Жена от тебя ушла. Я знаю, что твой отец на самом деле был не в Люксембурге, он был в Синг Синг [тюрьма штата Нью-Йорк]. Я знаю, всё, что происходило с тобой в молодые годы. Я знаю, что ты не считаешь себя достаточно красивым, или достаточно умным, или достаточно талантливым, или сильным. Я знаю, что отец никогда не обращал на тебя внимания, даже когда ты стал финансовым директором». Вот это стыд.
И если мы можем успокоить эти мысли, войти в помещение и сказать: «Я собираюсь сделать это», мы смотрим на критика, которого мы видим, он показывает на нас пальцем и смеётся, в 99 процентах случаев, кто он? Ты сам.
Стыд движет двумя мыслями: «Не достоин ни при каких условиях» И, если вам удастся преодолеть эту первую мысль, то вторая: «Кем ты себя возомнил?»
Если мы хотим найти путь обратно друг к другу, нам надо понимать и знать сочувствие, потому что сочувствие это противоядие от стыда. Если поместить стыд в лабораторную посуду, то ему потребуется три условия, чтобы расти по экспоненте:тайна, молчание и осуждение. Если вы поместите то же количество стыда в лабораторную посуду и добавите сочувствие, то стыд не выживет. Когда мы страдаем, два самых сильных слова это: я тоже.